Неточные совпадения
Чу! конь стучит копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит в окошки палочкой.
Бежит в поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда! Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод разобрал!..
— Нет, об этом самом. И поверь, что для меня женщина без сердца, будь она
старуха или не
старуха, твоя мать или чужая, не интересна, и я ее
знать не хочу.
Она
знала, что
старуху ждут со дня на день,
знала, что
старуха будет рада выбору сына, и ей странно было, что он, боясь оскорбить мать, не делает предложения; однако ей так хотелось и самого брака и, более всего, успокоения от своих тревог, что она верила этому.
— После некоторого молчания Янко продолжал: — Она поедет со мною; ей нельзя здесь оставаться; а
старухе скажи, что, дескать, пора умирать, зажилась, надо
знать и честь.
Слава Богу, поутру явилась возможность ехать, и я оставил Тамань. Что сталось с
старухой и с бедным слепым — не
знаю. Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще с подорожной по казенной надобности!..
— А Бог ее
знает, кто она, коли не дочь; да вон
старуха сидит теперь в своей хате.
— А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся… — возразила
старуха, да и не кончила речи, открыла рот и смотрела на него почти со страхом, желая
знать, что он на это скажет.
Чичиков поблагодарил хозяйку, сказавши, что ему не нужно ничего, чтобы она не беспокоилась ни о чем, что, кроме постели, он ничего не требует, и полюбопытствовал только
знать, в какие места заехал он и далеко ли отсюда пути к помещику Собакевичу, на что
старуха сказала, что и не слыхивала такого имени и что такого помещика вовсе нет.
— Ох, батюшка, осьмнадцать человек! — сказала
старуха, вздохнувши. — И умер такой всё славный народ, всё работники. После того, правда, народилось, да что в них: всё такая мелюзга; а заседатель подъехал — подать, говорит, уплачивать с души. Народ мертвый, а плати, как за живого. На прошлой неделе сгорел у меня кузнец, такой искусный кузнец и слесарное мастерство
знал.
Старуха задумалась. Она видела, что дело, точно, как будто выгодно, да только уж слишком новое и небывалое; а потому начала сильно побаиваться, чтобы как-нибудь не надул ее этот покупщик; приехал же бог
знает откуда, да еще и в ночное время.
—
Знаете ли вы, какая неприятность? Отыскалось другое завещание
старухи, сделанное назад тому пять <лет>. Половина именья отдается на монастырь, а другая — обеим воспитанницам пополам, и ничего больше никому.
— И всего только одну неделю быть им дома? — говорила жалостно, со слезами на глазах, худощавая
старуха мать. — И погулять им, бедным, не удастся; не удастся и дому родного
узнать, и мне не удастся наглядеться на них!
Конечно, если бы даже целые годы приходилось ему ждать удобного случая, то и тогда, имея замысел, нельзя было рассчитывать наверное на более очевидный шаг к успеху этого замысла, как тот, который представлялся вдруг сейчас. Во всяком случае, трудно было бы
узнать накануне и наверно, с большею точностию и с наименьшим риском, без всяких опасных расспросов и разыскиваний, что завтра, в таком-то часу, такая-то
старуха, на которую готовится покушение, будет дома одна-одинехонька.
— А он очень, очень, очень, очень будет рад с тобой познакомиться! Я много говорил ему о тебе, в разное время… И вчера говорил. Идем!.. Так ты
знал старуху? То-то!.. Ве-ли-ко-лепно это все обернулось!.. Ах да… Софья Ивановна…
Да он и сам не
знал; ему, как хватавшемуся за соломинку, вдруг показалось, что и ему «можно жить, что есть еще жизнь, что не умерла его жизнь вместе с старой
старухой».
Раскольников тут уже прошел и не слыхал больше. Он проходил тихо, незаметно, стараясь не проронить ни единого слова. Первоначальное изумление его мало-помалу сменилось ужасом, как будто мороз прошел по спине его. Он
узнал, он вдруг, внезапно и совершенно неожиданно
узнал, что завтра, ровно в семь часов вечера, Лизаветы, старухиной сестры и единственной ее сожительницы, дома не будет и что, стало быть,
старуха, ровно в семь часов вечера, останется дома одна.
Он решил отнести колечко; разыскав
старуху, с первого же взгляда, еще ничего не
зная о ней особенного, почувствовал к ней непреодолимое отвращение, взял у нее два «билетика» и по дороге зашел в один плохенький трактиришко.
Он бросил комод и тотчас же полез под кровать,
зная, что укладки обыкновенно ставятся у
старух под кроватями.
— Я ведь и не
знал, что ты тоже у
старухи закладывал. И… и… давно это было? То есть давно ты был у ней?
Раскольников не проронил ни одного слова и зараз все
узнал: Лизавета была младшая, сводная (от разных матерей) сестра
старухи, и было ей уже тридцать пять лет.
— Э-эх, Соня! — вскрикнул он раздражительно, хотел было что-то ей возразить, но презрительно замолчал. — Не прерывай меня, Соня! Я хотел тебе только одно доказать: что черт-то меня тогда потащил, а уж после того мне объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все! Насмеялся он надо мной, вот я к тебе и пришел теперь! Принимай гостя! Если б я не вошь был, то пришел ли бы я к тебе? Слушай: когда я тогда к
старухе ходил, я только попробовать сходил… Так и
знай!
Молодой человек спорить не стал и взял деньги. Он смотрел на
старуху и не спешил уходить, точно ему еще хотелось что-то сказать или сделать, но как будто он и сам не
знал, что именно…
Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце еще в то время, как он только шел к
старухе, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не
знал, куда деться от тоски своей.
— Стало быть, я с ним приятель большой… коли
знаю, — продолжал Раскольников, неотступно продолжая смотреть в ее лицо, точно уже был не в силах отвести глаз, — он Лизавету эту… убить не хотел… Он ее… убил нечаянно… Он
старуху убить хотел… когда она была одна… и пришел… А тут вошла Лизавета… Он тут… и ее убил.
Ему захотелось назвать ее по имени и отчеству, но имени ее он не
знал. А
старуха, пользуясь паузой, сказала...
— Схоронили? Ну вот, — неопределенно проворчала она, исчезая в спальне, и оттуда Самгин услыхал бесцветный голос
старухи: — Не
знаю, что делать с Егором: пьет и пьет. Царскую фамилию жалеет, — выпустила вожжи из рук.
— А
знаете, Анфимьевна, ведь не очень удобно, — заговорил он негромко и не глядя на нее;
старуха прервала его речь...
— А — провизии нет, — вздохнула
старуха. — Охо-хо. Не
знаю, чем кормить.
—
Знаю, не говорите — не от сердца, а по привычке. Она
старуха хоть куда: лучше их всех тут, бойкая, с характером, и был когда-то здравый смысл в голове. Теперь уж, я думаю, мозги-то размягчились!
— Я не лгу никогда, — шептала, едва осиливая себя,
старуха, — ты это
знаешь. Солгу ли я теперь? Я грешница… грешница… — говорила она, сползая на колени перед Верой и клоня седую голову ей на грудь. — Прости и ты меня!..
Он
знал одну хорошенькую актрису и на вечере у нее ловко подделался к старику, потом подарил ему портрет этой актрисы своей работы, напомнил ему о своей фамилии, о старых связях и скоро был представлен
старухам и дочери.
— Ах, милая, напротив, это, говорят, доброе и рассудительное существо, ее покойник выше всех своих племянниц ценил. Правда, я ее не так
знаю, но — вы бы ее обольстили, моя красавица! Ведь победить вам ничего не стоит, ведь я же
старуха — вот влюблена же в вас и сейчас вас целовать примусь… Ну что бы стоило вам ее обольстить!
«Помилуйте! — начали потом пугать меня за обедом у начальника порта, где собиралось человек пятнадцать за столом, — в качках возят
старух или дам». Не
знаю, какое различие полагал собеседник между дамой и
старухой. «А старика можно?» — спросил я. «Можно», — говорят. «Ну так я поеду в качке».
— Ну, вот таким манером, братец ты мой, узналось дело. Взяла матушка лепешку эту самую, «иду, — говорит, — к уряднику». Батюшка у меня старик правильный. «Погоди, — говорит, —
старуха, бабенка — робенок вовсе, сама не
знала, что делала, пожалеть надо. Она, може, опамятуется». Куды тебе, не приняла слов никаких. «Пока мы ее держать будем, она, — говорит, — нас, как тараканов, изведет». Убралась, братец ты мой, к уряднику. Тот сейчас взбулгачился к нам… Сейчас понятых.
— Как же, на деревне, никак не могу с ней справиться. Шинок держит.
Знаю и обличаю и браню ее, а коли акт составить — жалко:
старуха, внучата у ней, — сказал приказчик всё с той же улыбкой, выражавшей и желание быть приятным хозяину и уверенность в том, что Нехлюдов, точно так же как и он, понимает всякие дела.
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как же, не забыла
старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и что у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как живешь, да я ничего не сказала: сама не
знаю.
— Цветет-то она цветет, да кабы не отцвела скоро, — с подавленным вздохом проговорила
старуха, — сам
знаешь, девичья краса до поры до время, а Надя уж в годах, за двадцать перевалило. Мудрят с отцом-то, а вот счастья господь и не посылает… Долго ли до греха — гляди, и завянет в девках. А Сережа-то прост, ох как прост, Данилушка. И в кого уродился, подумаешь… Я так полагаю, што он в мать, в Варвару Павловну пошел.
— Ну, там как
знаешь, — с удовольствием или без удовольствия. Скушно покажется со старухами-то сидеть? Не больно у нас веселья-то много… Ничего, поскучай.
Подробностей не
знаю, но слышал лишь то, что будто воспитанницу, кроткую, незлобивую и безответную, раз сняли с петли, которую она привесила на гвозде в чулане, — до того тяжело было ей переносить своенравие и вечные попреки этой, по-видимому не злой,
старухи, но бывшей лишь нестерпимейшею самодуркой от праздности.
— Ну, конечно, дело известное. Я не вытерпел: «Да помилуйте, матушка, что вы за ахинею порете? Какая тут женитьба? я просто желаю
узнать от вас, уступаете вы вашу девку Матрену или нет?»
Старуха заохала. «Ах, он меня обеспокоил! ах, велите ему уйти! ах!..» Родственница к ней подскочила и раскричалась на меня. А
старуха все стонет: «Чем это я заслужила?.. Стало быть, я уж в своем доме не госпожа? ах, ах!» Я схватил шляпу и, как сумасшедший, выбежал вон.
Я,
знаете, гляжу на
старуху и ничего не понимаю, что она там такое мелет; слышу, что толкует о женитьбе, а у меня степная деревня все в ушах звенит.
Тут я нашел одну
старуху, которая еще помнила свой родной язык. Я уговорил ее поделиться со мной своими знаниями. С трудом она могла вспомнить только 11 слов. Я записал их, они оказались принадлежащими удэгейцам. 50 лет тому назад
старуха (ей тогда было 20 лет) ни одного слова не
знала по-китайски, а теперь она совершенно утратила все национальное, самобытное, даже язык.
Порядок их жизни устроился, конечно, не совсем в том виде, как полушутя, полусерьезно устраивала его Вера Павловна в день своей фантастической помолвки, но все-таки очень похоже на то. Старик и
старуха, у которых они поселились, много толковали между собою о том, как странно живут молодые, — будто вовсе и не молодые, — даже не муж и жена, а так, точно не
знаю кто.
В шалаше, из которого вышла
старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла
знать, заснул ли он, или только задумался.
— На что же это по трактирам-то, дорого стоит, да и так нехорошо женатому человеку. Если не скучно вам со
старухой обедать — приходите-ка, а я, право, очень рада, что познакомилась с вами; спасибо вашему отцу, что прислал вас ко мне, вы очень интересный молодой человек, хорошо понимаете вещи, даром что молоды, вот мы с вами и потолкуем о том о сем, а то,
знаете, с этими куртизанами [царедворцами (от фр. courtisan).] скучно — все одно: об дворе да кому орден дали — все пустое.
Услужливые
старухи отправили ее было уже туда, куда и Петро потащился; но приехавший из Киева козак рассказал, что видел в лавре монахиню, всю высохшую, как скелет, и беспрестанно молящуюся, в которой земляки по всем приметам
узнали Пидорку; что будто еще никто не слыхал от нее ни одного слова; что пришла она пешком и принесла оклад к иконе Божьей Матери, исцвеченный такими яркими камнями, что все зажмуривались, на него глядя.
Иная
старуха в двадцать раз лучше
знает всех этих лекарей.
— Ну, какие ж были кушанья, расскажи? Старуха-то, я
знаю, мастерица присматривать за кухней.
Уже, кажется, лучше моей
старухи никто не
знает про эти дела.
Жених держал себя с большим достоинством и
знал все порядки по свадебному делу. Он приезжал каждый день и проводил с невестой как раз столько времени, сколько нужно — ни больше, ни меньше. И остальных девушек не забывал: для каждой у него было свое словечко. Все невестины подруги полюбили Галактиона Михеича, а
старухи шептали по углам...